Иван Державин - Кто я? Туда я успею
Вошедший Коля первым делом позвонил в больницу. Услышав, что положение матери не ухудшилось, он повеселел и отправил Катю на кухню, а сам повел Мч показывать дом.
– Пока не найдем твоих, поживешь здесь. Удобства я сделал не хуже городских: душ, туалет по-маленькому – все дома. По-большому – не барин, – сбегаешь во двор. А сейчас можешь по быстрому ополоснуться, пока мы приготовим на кухне. Мы с Катюхой ведь еще не поминали.
Мч прошел в крохотную душевую кабину с зеркалом во всю стену и прислонился к нему, не в силах оторваться. Все тело налилось раскаленным свинцом. Опять разрывался мочевой пузырь.
Раздевшись, он оглядел себя. Спина, бока и особенно талия были в фиолетовых пятнах, но лицо было почти не тронутым, не считая разбитой губы от падения в сарае. Лелькин пообещал продолжить избиение завтра, если Мч за ночь не надумает подписать протокол. А теперь сам на грани жизни и смерти. Хоть бы остался жив, подумал Мч, все меньше будет висеть на мне трупов.
Душ сбросил с него несколько десятков килограмм. Коля и Катя уставились на него.
– Ну-у, – оценил Коля удовлетворенно. – Совсем, ёклмн, на человека похож. Такого не стыдно и за стол посадить. Садись.
На столе стояли уже налитые пять рюмок. Две были накрыты кусочками черного хлеба. Коля поднял свою рюмку и сказал:
– Кто их убил – сейчас вопрос второй. Сейчас у нас с Катюхой нет ничего важнее, как помянуть их. А ты, – он остановил на Мч посуровевший взгляд черных, как антрацит, глаз, – если их не убивал, можешь к нам присоединиться. В случае чего она сама не пойдет тебе в глотку.
Мч выдержал Колин взгляд и выпил вместе с ними. Заплакавшая Катя никак не могла сделать глоток. Мч дождался, когда она выпила, и сказал:
– Вы должны знать, что у меня не будет жизни в двух случаях: если я не узнаю, кто я, и если не докажу в первую очередь вам, что не я убил Катиных родителей и стрелял в милиционеров. К сожалению, прибегая к вашей помощи, я подвергаю вас большой опасности. Но я постараюсь, чтобы она была минимальной.
Коля усмехнулся в черные усы.
– О себе ты ничего не помнишь, а разъякался: я, я – головка от х… Жизни у него, видишь ли, ёпрст, не будет. А у нас ее уже нет. Вон, что с Катюхой стало, смотреть страшно. Ты бы видел ее всего полгода назад. Я – ее двоюродный брат, родная кровь, как говорится, не положено, а не мог оторвать от нее глаз и всех девок по ней равняю. Да я, пока не увижу опять улыбку на ее лице, которую ты еще не видел, думаешь, смогу спокойно жить? Так что не якай, а похороним и займемся вместе поиском убийц. А ты за это время приди в себя, и обдумай, с чего лучше начать поиски.
– Я тоже хочу, я просто обязан быть на похоронах, – испугался Меч, – они мне тоже как родные. Мне бы парик какой-нибудь и одежду эту сменить.
– Мне бы, хозяйка, водицы испить, а то жрать хочется и переспать не с кем, – поддел Мч Коля. – Это я так шучу, не обижайся. Парик сделаем. Главное, отрезать твои лохмы. Сейчас они у тебя, правда, причесаны и совсем другое дело, даже жалко отрезать, но завтра будет опять то же самое, поэтому лучше избавиться от них.
Катя окинула Мч взглядом и попросила Колю:
– Посмотри у матери парики, которые я ей дарила.
Коля принес из спальни пакет и вытряхнул несколько париков на стол.
– Вот этот черный ему подойдет, – сказал он. – Будет, как я. У тебя быстро растет борода?
– Смотри сам. Очнулся я ночью, а когда брился, не знаю.
Коля скривился:
– Жидковато, не то, что у меня. Ах, да, ты же, ёклмн, блондинистый. Но у тебя еще есть двое суток. Кое-где подкрасим, кое-где подлепим, и мать родная не узнает. Ты и ее не помнишь?
Мч покачал головой и проговорил с грустью:
– Больше всего на свете я хотел бы вспомнить ее.
Катя выбрала фиолетовый парик и надела ему на голову.
– С твоей талией и ресницами неплохая модель может получиться.
– Ага, – усмехнулся Коля. – Чтобы кобели на него глаз положили и пощупали между ног.
Мч робко вмешался:
– А нельзя ли из меня сделать старика? Вот этот белый парик, если его измазать сажей, мог бы сойти за седой.
– Завтра привезу к тебе свою подругу Оленьку, – сказал Коля. – Она работает в парикмахерской, бабушка у нее бывшая актриса, она тебя в кого угодно превратит. Хоть в старика, хоть в старуху.
Никто из них спать не мог, и они перешли в гостиную посмотреть последние местные теленовости. И сразу увидели Мч во весь экран. Он был сфотографирован еще до избиения и выглядел более или менее нормально. Но уже тогда его глаза были, как у загнанного зверя. Глядя на себя, он удивился: «Как это мне с такими глазами удалось уговорить Катю поверить мне?»
– Как видите, – говорил за кадром женский голос, – преступник, на счету которого три убийства и один тяжело раненый, действительно выглядит привлекательно для женщин. На вид ему около тридцати лет, он высокого роста, крепкого спортивного телосложения, одет в серый вязаный свитер без воротника, синие джинсы и коричневые туфли. При встрече с ним следует быть предельно осторожным. Он вооружен и очень опасен, а специально для девушек подчеркиваю, и коварен, о чем нам говорил и еще раз напомнит майор Безусяк.
Появившийся на экране майор, глядя в камеру, заговорил назидательным тоном: «Еще и еще раз хотел бы высказать убедительную просьбу к телезрителям. Если вам случайно встретится этот человек, ни в коем случае не вступайте с ним в контакт и немедленно сообщите в милицию. Особенно это относится к молодым женщинам, на которых неотразимо действует его внешность, как это произошло даже с дочерью убитого лесника. Ей, если она сейчас смотрит телевизор, я бы настоятельно порекомендовал запереть на ночь покрепче двери и никого не впускать в дом».
В гостиной невольно нависла неприятная для Мч тишина, которую прервал Коля:
– Ой, как страшно, ёклмн, усраться и не жить. – Катя с укором взглянула на брата. – Отступать нам, Катюха, уже некуда, позади, как говорится, Москва.
– Эти слова принадлежат Клочкову, – сказал Мч.
– Не понял, – поднял сросшиеся черные брови Коля. – Катюха, ты слышала, это сказал какой-то Клочков. Кто он, не знаешь?
– Не помню.
– А я хорошо помню, – Мч так радовался, что они невольно улыбнулись. – Он был политруком и сказал эти слова, а точнее «Велика Россия, а отступать некуда. Позади – Москва» своим солдатам-панфиловцам, защищавшим в сорок первом Москву под Волоколамском. Их было всего двадцать восемь человек. Они погибли, но немецкие танки к Москве не пропустили.
Катя легла в спальне. Коля уложил Мч на своей кровати, а сам устроился в приставленном к двери спальни кресле. Мч видел, как он сунул себе под подушку Катин пистолет, и не осудил его за это. Мне еще не раз придется доказывать, что я не убийца, с горечью подумал он перед сном.
***
Утром после завтрака Коля уехал в дом лесника за документами. Он хотел взять с собой Катю, но она отказалась. Мч догадался, что она осталась, чтобы поговорить с ним наедине. Видя, что она не решается начать, он сам спросил, какую просьбу она имела тогда в виду.
– Я знаю, кто убил моего мужа, – сказала она, – вернее, кто нанял киллера. Я хочу, чтобы ты его убил.
– Ты абсолютно уверена, что именно он нанял киллера? – спросил ошарашенный Мч. – Какие у тебя доказательства?
– Он не такой дурак, чтобы они были. Но я знаю, что это сделал он. Больше некому. Он занял место Павла.
Мч не знал, что ответить. Видя это, она растерялась.
– Но ты же обещал. Я тебе помогла бежать и помогу отыскать твой дом.
– Я должен убедиться, что именно он заказал убийцу. И… – Мч хотел сказать, что не представляет, как сможет убить человека.
Катя нахмурилась, и на ее нежном лице появилось решительное выражение.
– Тогда я его сама убью, если ты не хочешь. Колю я не хочу сюда вмешивать, хотя, я уверена, он не отказался бы. Вот похороню и убью. Раньше я хотела сделать это незаметно, чтобы не попасться, и никому не говорила. А теперь мне все равно. Подойду к нему и выстрелю.
– Не думаю, чтобы это было так легко подойти и выстрелить. Не каждый способен на это.
– А я смогу. – Катя поднялась со стула. – Не хочешь, не надо. Тогда и на мою помощь не рассчитывай. – В ее голосе звучало разочарование.
Она отошла своей редкой походкой к окну, показывая, что Мч ее больше не интересует. На ней был легкий короткий халат. При слегка откинутой маленькой голове, узких приподнятых плечах и длинных ногах ее большой живот казался театрально приставленным. Ему стало невыносимо жаль ее. Он тоже поднялся и, подойдя к ней, проговорил с нежностью:
– Ты должна думать о ребенке. Сначала мы должны найти убийц твоих родителей по свежим следам. Я обещаю тебе, что сделаю все, чтобы отыскать и убийцу твоего мужа. Если я буду уверен в этом, то я не пощажу его.
